Это было давно, на земле Палестины
Средь людей обитал в бренной плоти Христос.
Он пришел в этот мир, словно агнец безвинный:
Благодати и истины слово принес.
Постоянно больные его окружали,
И лишь только к Нему прикасались рукой:
От различных болезней покой получали,
Но особенно помнится случай такой.
Был один человек, весь расслабленный телом,
И не мог он с постели подняться своей,
И к Иисусу придти в состоянии не был,
Но его не забыла четверка друзей.
Свои личные нужды они отложили,
Чтобы друга больного к Христу принести.
Они тяжесть его вчетвером разделили,
И, движимые верой, к Иисусу пошли.
Вот и дом, в нем Христос проповедует слово,
А людей!.. Как их много: снаружи, внутри.
Одному не пройти, а их четверо с ношей,
Но для веры живой нет препятствий в пути.
Они кровлю раскрывши, постель опустили,
И беседу прервали явленьем своим.
Но не страшно совсем, что урон причинили,
Потому что важней встреча с Богом живым.
Иисус, видя в них драгоценную веру,
Обратился к больному словами любви:
«Все грехи твои, чадо, прощаются ныне,
Поднимайся с постели и в дом свой иди».
И расслабленный встал, взял постель в свои руки,
Исцеленный, прощенный пошел он домой.
По народу прошли удивления звуки,
И в мгновенье сменились великой хвалой.
Прославляет народ имя вечного Бога.
В их числе голоса и друзей четверых;
Им награда за труд – видеть друга больного
Совершенно здоровым от недугов злых.
Посмотри, если сердца глаза не закрыты,
И послушай внимательно, если не глух,
Если чувства любви в твоем сердце открыты,
То увидишь – у многих расслабленный дух.
У них нет больше сил, чтобы в вере подняться,
Ложный мир не дает исцеления ран.
Кто же сильный, кто может за них подвизаться,
Положить их постель ко Христовым ногам?
Вспоминается Иов, терпевший страданья,
И к нему тоже четверо друга пришли,
Только не было в сердце у них врачеванья,
О Всевышнем превратно сказали они.
О четвертом Господь после даже не вспомнил:
Елиуй был изглажен за дерзкую речь,
Он ответственность взял говорить вместо Бога,
Но в устах у него был надмения меч.
Осудить и пройти – здесь и веры не надо,
И любить языком не составит труда,
А реальная помощь запретною стала,
Потому что вскрывает все корни греха.
Превратились общины в больницы большие,
Возлагают надежду на знатных людей.
А Христос, как тогда исцелял, так и ныне,
Он сегодня и здесь благодатью Своей.
Может, нет у тебя никого, кто помог бы,
Кто принес бы тебя, как больного тогда.
О, мой друг, если духом совсем изнемог ты,
Обрати свое сердце на жертву Христа.
И как тот Вартимей, что сидел у дороги
И взывал ко Христу, не смущаясь людей.
И как женщина та, подбиравшая крохи,
Так и ты обратись к Иисусу скорей.
Если ж ты не больной, не расслабленный духом,
Не колеблешься в вере, любовью богат,
То прошу тебя – будь для расслабленных другом,
Пусть замечены будут сестра или брат.
Ведь когда-то и сам ты замечен был Богом;
Научись у Него поступать по любви.
Не ищи своего, но в смиренье глубоком
Изнемогшего друга к Иисусу неси.
Это было давно, на земле Палестины,
Но реально сегодня и в наши года.
Иисус наш Воскресший, в спасении сильный;
Разрывает оковы болезней, греха!
Матвей Колесов,
Россия
Верующий в Господа Христа. Имею жену христианку и шестерых деток. Цель жизни - любить Бога, любить ближних и врагов. Вся слава да будет Агнцу!!!
Прочитано 4518 раз. Голосов 1. Средняя оценка: 5
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.